Об ужасных условиях, в которых находятся беларусские политзаключенные, люди снова заговорили после смерти российского оппозиционера Алексея Навального.Тогда многих удивила информации, что в ШИЗО он провел почти 300 дней – к сожалению, для тех, кто тратит годы за решеткой в Беларуси, такое наказание тоже не редкость. Но как получилось, что подобные жестокие меры до сих пор применяются в нашей стране к оппонентам Лукашенко? И как на самом деле должна выглядеть адекватная пенитенциарная система? Об этом я поговорила с юристом  ПЦ «Весна» Павел Сапелко. 

Павел Сапелко – юрист правозащитного центра “Весна”. 

– Почему в 21-м веке мы все еще слышим об ужасных условиях, в которых содержатся заключенные? Почему в тюрьмах Беларуси в принципе так сложно что-то изменить? 

– Это происходит по разным причинам. Если брать ситуацию в целом, в Беларуси в законодательстве вообще нет никаких гарантий против применения пыток и запрещенных видов обращения в отношении заключенных. Это значит, что если в тюрьме совершается что-то, что может быть причислено к пыткам или жестокому и унижающему обращению, этому практически невозможно противостоять. 

Комитет против пыток, например, неоднократно критиковал Беларусь в отсутствии разного рода вот таких сдерживающих пунктов. Пока у нас шли какие-то более или менее содержательные контакты Беларуси и контролирующих органов, ситуация в какой-то степени могла меняться и улучшаться. Во всяком случае, те проблемы, о которых мы говорили, воспринимались как вопросы, которые нужно решать. 

При этом у нас не было важного национального превентивного механизма, уполномоченного должностного лица, которые бы отслеживали все эти проблемы. Следственно, у нас не происходило процесса посещения мест лишения свободы представителями этих органов. А такая практика есть в большинстве стран. Остальные механизмы, которые контролируют ситуацию с правами человека в этих местах, либо неэффективны, либо поддерживают репрессивную политику в отношении находящихся там.

Система пыток родилась не в 2021-м году, когда в колонии пришли политзаключенные. Она была создана гораздо раньше, культивировалась и хорошо себя чувствовала. Просто раньше ее объектом были те заключенные, которые по той или иной причине конфликтовали с администрацией. С ними боролись примерно теми же мерами, какими сейчас воюют с попавшими туда по политическим причинам. 

– Есть много историй о том, какие условия создают людям в карцере или ШИЗО. Насколько вообще оправдано помещение в них заключенных? 

– Это нормально. Но такие ограничения необходимы только для обеспечения надежности надзора, безопасного функционирования тюремного учреждения и соблюдения общих правил общежития в нем. То есть, грубо говоря, все ограничения должны вводиться для того, чтобы заключенные не ломали стены или решетки и не нападали на надзирателей и сокамерников. А когда мы рассматриваем наши суровые реалии, то видим, что подобные взыскания налагаются за небритость, за плохую уборку, расстегнутую верхнюю пуговицу, за хлеб, вынесенный из столовой. 

– Есть ли какие-то документы, которые закрепляют норму, как должна выглядеть “адекватная” тюрьма? 

– Совсем обязательных к исполнению не так много – в основном применение наказания регулирует Международный пакт о гражданских и политических правах. Там содержатся основные, общие принципы: недопустимость жестокого и бесчеловечного обращения, произвольного лишения свободы. 

При этом чаще государства ориентируются на правила Нельсона Манделы. Они не обязательны для исполнения, но они относятся к так называемому мягкому праву. Подразумевается, что их необходимо использовать. 

– Ну и раз они не обязательны для исполнения, власти в Беларуси вряд ли стали бы стремиться их придерживаться? 

– Конечно, если вы спросите у какого-нибудь законодательного представителя или правоприменителей, соблюдают ли эти правила в Беларуси, вам ответят, что да. И что в основу нашего уголовно-исполнительного законодательства положены нормы вот этих минимальных стандартных правил. Но к сожалению, они у нас нарушаются. Я приведу пример: правилами Манделы запрещено длительное одиночное содержание осужденных. Здесь подразумевается нахождение человека без контактов с другими людьми более 22 часов в сутки. У нас, например, в уголовно-исполнительном кодексе один из видов дисциплинарных взысканий – это помещение в одиночную камеру в колонии особого режима на срок до шести месяцев. Правила Нельсона Манделы также запрещают лишать человека контактов с родными, в частности, свиданий с ними. А у нас это один из видов дисциплинарных взысканий, причем широко применяющихся. 

– В принципе, понятно, почему такие жесткие условия и наказания в авторитарном режиме применяются по отношению к политзаключенным. Но ведь вы сказали, что подобная практика существовала уже давно. Почему у нас был перекос в сторону насилия еще до 2020-го года? 

– В первую очередь, потому что у нас не сформирована демократическая власть. А во-вторых, наверное, потому что нет никакого наднационального органа, который бы следил за выполнением обязательств Беларуси в области прав человека. Например, в той же Украине такую роль выполняет Европейский суд по правам человека. Я не хочу сказать, что он решает все вопросы, но он хотя бы способствует этому. Соответственно, во многом именно под давлением практики ЕСПЧ законодательство менялось и приводилось в соответствие с международными стандартами. 

– Если мы все же представим, что завтра происходит чудо и наступает  новая Беларусь, как в идеале должна выглядеть пенитенциарная система? Что нам нужно изменить, чтобы избавиться от нечеловеческих условий содержания? 

– В первую очередь нам нужна содержательная глобальная реформа этой системы. У нас должен быть представительный орган, который примет соответствующий закон. Парламент должен руководствоваться демократическими принципами и исходить из подхода, основанного на правах человека – тогда законодательство будет реформировано не с точки зрения интересов полицейских органов. Сейчас оно выглядит так, будто закон в основном защищает интересы тех, кто охраняет заключенных, а потребности последних, наоборот, не учитываются. 

Во-вторых, нужно выделить пенитенциарную систему в какой-то отдельный орган. Или же подчинить ее Министерству юстиции, как это работает в некоторых странах. Затем – разработать соответствующее законодательство и добиваться его соблюдения через систему контроля. Должны быть органы, которым пенитенциарная система будет подотчетна. В том числе среди них должны быть и общественные организации. Сейчас все эти вещи контролируются только формально общественно-наблюдательными комиссиями. Они из года в год совершают один-два визита в колонии и неизменно делают вывод о том, что никаких нарушений порядка отбывания наказания в Беларуси нет. 

И в-третьих, свое важное место должен занять справедливый и независимый суд. Сейчас он не может исполнять такую роль, потому что он выступает у нас как инструмент репрессий. 

Фото: Вясна