На прошлой неделе цикл публикаций по итогам исследования, посвященного годовым изменениям протестного ядра беларусского общества, мы прервали статьей о динамике миграционного кризиса на границах Беларуси со странами ЕС. Сегодня мы возвращаемся к материалам исследования; фокус внимания – на связи насилия и репрессий с миграционными установками.

Однако перед тем напомним, что анализ строится на базе сравнения двух исследований, которые проводились Центром новых идей совместно с инициативой «Народный опрос». Первое исследование было проведено c 8 по 10 августа 2022 года, в качестве метода опроса использовался интернет-опрос аудитории (CAWI с рекрутацией респондентов посредством мессенджеров Viber иTelegram; объем выборки –2326 человек). Второе исследование проводилось с 26 по 30 июля 2023 года при помощи того же метода сбора информации. В нем приняли участие 1561 респондент(ка), из которых 995 находится в Беларуси.

И в том, и в другом случае особенностью выборок была презентация мнений не всего беларусского общества, но только его продемократической части.

Теперь непосредственно к теме.

Итак, на уровне common knowlenge у нас существует тезис о том, что беларусы бегут из страны, спасаясь от небывалых репрессий режима. Про репрессии – понятно. Спустя три года после начала протестов они не прекращаются по сей день. Давайте посмотрим, как это сказывается на протестной части беларусского общества.

Здесь обращает на себя внимание вот что.

Во-первых, несмотря на непрекращающиеся репрессии, доля респондентов в Беларуси, у которых хоть кто-нибудь из знакомых находится в местах заключения, за истекший год практически не увеличилась. Тот рост, который наблюдается, минимален. При этом у 61% респондентов, опрошенных в Беларуси, нет никого, кто сейчас был бы осужден (в прошлом году таких было 64%). Если же мы посмотрим на наших вынужденных мигрантов, то увидим зеркальную ситуацию – у 64% кто-то (член семьи, друг, коллега, знакомый и даже несколько таких человек) «сидят». Такая разница, вероятно, свидетельствует о том, что: а) репрессии в виде заключения под стражу имеют достаточно узкую локализацию, б) люди, чьи знакомые попадают под репрессивный каток, зачастую выбирают путь миграции, чтобы не стать следующими в конвейере задержаний.

Предположение о локальности репрессий, видимо, подтверждается данными об объемах миграции, которую люди наблюдают в своем ближайшем социальном окружении. Почти неизменные цифры по респондентам в Беларуси существенно отличаются от тех, которые дают нам респонденты за границами страны. Так, если внутри страны у половины опрошенных уехало где-то до 10 знакомых (больше 10 – где-то у трети), то среди представителей зарубежья мы опять видим зеркальную ситуацию – десятки уехавших более чем у 2/3, а до десяти – только у четверти. То есть, страну покидает сообщество, больше коммуницирующее внутри себя, нежели со другими сообществами.

Во-вторых, у нас в исследовании были вопросы о том, приходилось ли людям сталкиваться с насилием в 2020 году, то есть, как непосредственно переживать его, так и просто видеть – либо своими глазами, либо в интернете. Здесь динамика, особенно в части наиболее жестких позиций, видна очень четко. За прошедший год количество респондентов в Беларуси, которые пережили насилие (в том числе против членов своей семьи), уменьшилось более чем в два раза (с 30% до 13%); а доля тех, кто видел насилие против протестующих, уменьшилась более чем на 1/10 или на 6% (с 50% до 44%).

Среди тех, кто покинул Беларусь, доли и переживших насилие, и видевших его своими глазами (то есть непосредственные – в том числе случайные – участник протестных акций) ожидаемо выше: переживших насилие – 28%, непосредственно видевших – 54%.

Показательно, что количество тех, кто видел насилие только через интернет или знает о нем по рассказам других, практически не изменилось. В первом случае это доля чуть более 60%, во втором – около 20%.

Получается, что выезжают не только те, до кого через окружение дошли задержания, но и те, кто прогнозирует такую возможность по факту своего участия в протестах.

Подтверждение этому тезису мы находим и в распределении ответов на вопрос о том, затронули ли человека непосредственно те или иные виды репрессий. Среди «уехавших» наибольшая доля (и по группе, и в сравнении с двумя замерами по респондентам в Беларуси) тех, кто получал угрозы со стороны представителей силовых органов. Так же среди этой группы, по сравнению с другими, больше тех, кого задерживали «без последствий», либо со штрафами или с сутками.

Что обращает на себя внимание в сравнении ответов  респондентов в 2022 и 2023 годах, так это общее снижение репрессивного давления – практически по всем позициям.  Что, видимо, еще раз подтверждает наши тезисы и о локализации репрессий, и об исходе потенциальных жертв репрессий из Беларуси.

Третий момент – если существующие тренды сохранятся и не случится чего экстраординарного, то следует ожидать уменьшения потока «политической миграции». По крайней мере, данные исследования говорят о постепенном снижении миграционных установок среди респондентов в Беларуси. Если год назад о намерении выехать из страны говорили почти 40%, то в этом году – 31%. И наоборот, в 2022 году о нежелании / невозможности выехать из Беларуси высказались 56,1%, а в 2023 году – уже 67%.

Здесь, вероятно, уместно говорить об определенной кристаллизации позиций в среде остающихся в Беларуси представителей протестного ядра. И не только по разделяющему ядро вопросу «уехать vs остаться», хотя и эта тенденция важна.

Есть еще одно интересное изменение, которое касается ответов на вопрос о причинах того, почему протестному движение в 2020 году не удалось победить режим. На фоне сохраняющегося консенсуса о том, что главная причина этого – поддержка Путина, намечается изменение в оценках ресурсов как режима, так и протестующих.

Если раньше больше половины респондентов считали, что у властей был слишком сильный силовой аппарат, то сейчас опрошенные в этом уже не так уверены (49% против 53%). В то же время люди все больше думают, что мирный протест был неверной стратегией и нужно было переходит к силовому сопротивлению (46% против 33%; то есть прирост на 13 п.п.), так же больше людей стали думать, что не хватило организационных ресурсов и сильных лидеров. А людей на улицах на самом деле было достаточно.

Так что процессы в продемократической части беларусского общества, которая остается протестной, идут. И страница не переворачивается.

Фото: Белсат