С Наполеона повелось фиксировать первые 100 дней как некую важную веху. Для французского императора эта сотня, вошедшая в историю, увенчалась отречением и сменой места ссылки – был остров Эльба, а стал остров Святой Елены.  

В нашем случае срок деятельности Рыженкова на посту главы МИД измеряется 90 днями, что является вполне привычной для органов госуправления Беларуси квартальной отчетностью.

Круглая дата застала министра иностранных дел в Нью-Йорке на Генассамблее ООН, где он представляет Беларусь, конкурируя со Светланой Тихановской. Ее команда уже третий год подряд составляет альтернативное представительство беларусских интересов, правда, только на полях официальных мероприятий – ведет переговоры в кулуарах, участвует в параллельных ивентах, но не в самой сессии Генассамблеи.

С одной стороны, три месяца – это немного, чтобы ждать внешнеполитических чудес, а с другой – и не так уж и мало, чтобы они не могли произойти. Тому же Наполеону понадобилось всего 20 дней, чтобы, сбежав с Эльбы, дойти до Парижа и триумфально без единого выстрела вернуть себе трон.

Миссия Максима Рыженкова не предполагает именно таких подвигов – его босс, насколько можно судить, не ставил перед ним задачи захвата французского трона. Хотя, если оценивать по сложности, то в этом сезоне нормализация отношений Беларуси с Западом где-то сопоставима с завоеванием престола.

Пониженные, но не оскорбленные

Согласно официальным сообщениям с того памятного кадрового дня во Дворце Независимости, а это было 27 июня, Лукашенко пожелал, чтобы Рыженков “встряхнул МИД”, хотя уже сделал это сам своим назначением.

Назначение свалилось как снег на голову как для внешнеполитического ведомства, так и для всех, включая нового министра. Впрочем, и для старого, наверное, тоже: еще накануне Лукашенко похвалил Алейника за союзный трек, принимая Лаврова, а через три дня вдруг отправил его в отставку. Видимо, другие треки важнее, хотя и на них Алейник сделал все, что мог и даже на европейском прорубил выход (в Венгрию).

Пикантности всей истории добавляет тот факт, что в день отставки Алейник принимал министра иностранных дел Экваториальной Гвинеи, что выглядело не особо уважительно по отношению к африканскому гостю: ехал к коллеге-министру, а попал на прием к сенатору (Алейника назначили членом Совета Республики).

Чтобы загладить впечатление, встречу повторили: на следующий день, 28 июня, главу МИД Экваториальной Гвинеи принял уже Рыженков. 

В итоге эта встреча станет первым международным контактом нового министра, отразив в буквальном смысле приоритетность дальней дуги и новое прочтение многовекторности. 

Россия будет его вторым контактом. Сперва Рыженков поговорит с Лавровым по телефону, а затем они увидятся вживую на полях саммита Шанхайской организации сотрудничества в Астане, где будет оформлено членство Беларуси в ШОС.

Однако вернемся к идее Лукашенко “встряхнуть МИД”. Очевидно, что больше всех встряхнулся сам Максим Рыженков, переживший падение в момент, когда, наконец, все звезды сошлись, чтобы произошел взлет. Теперь уже бывший и.о. главы Администрации президента в тот кадровый день по всем приметам готовился пойти вверх по карьерной лестнице и возглавить Администрацию, избавившись от приставки и.о. 

Вместо этого он отправился вниз руководить министерством, из которого когда-то вышел и которое долгие годы курировал-оптимизировал. 

Спустя какое-то время придворный толкователь дворцовых решений Игорь Тур объяснит фигуру кадрового пилотажа, выполненную Рыженковым по поручению Лукашенко, таким замыслом:

“Аппаратчик из Администрации президента во главе МИДа способен оценить ситуацию, в которой выполнить задачу невозможно, но не доложить наверх об этом, а создать возможности для решения задачи”. 

Министерство интересных дел

Мотивы Александра Григорьевича могли быть и куда попроще. На представление нового министра коллективу МИД он не стал сходить со своего “Олимпа”, как это было, когда в министры из администрации был отправлен Владимир Макей.

Рыженкова представлял его новый формальный начальник – премьер-министр. Отвесив поклон предшественнику за вклад в развитие дипслужбы, премьер поставил перед новым министром в качестве приоритета тривиальную внешнеэкономическую задачу: так гнать экспорт, чтобы обогнать импорт. 

Однако виновник собрания спустился в МИД, видимо, для каких-то более важных дел, чем внешняя торговля. 

В своем обращении к коллективу Рыженков вспомнил как в 1990-х выстраивалась внешнеполитическая деятельность и ошарашил мыслью, что сейчас у беларусских дипломатов намного больше возможностей и стоящие перед ними задачи гораздо более выполнимы, чем в те годы. Новый министр пообещал записать в актив МИД “действительно очень яркие и интересные дела”.

Прошли три месяца. И пока к числу ярких дел можно отнести первый в истории двусторонних отношений визит в Северную Корею министра иностранных дел Беларуси. Как, несомненно, яркое свидетельство дефицита международного сотрудничества у нашей страны.

В категории интересных дел за прошедшие 90 дней можно выделить революционное решение о введении безвиз для граждан 35 европейских стран для всех пунктов пропуска, коих уцелело совсем немного. 

Безвиз произошел на фоне дискриминационных мер от стран Балтии в развитие очередного санкционного пакета ЕС в отношении Беларуси и был ответом Минска на них. То есть явная деэскалация на месте, где напрашивалось ответное зажимание гаек.

От такого финта ушами, записанного на счет Рыженкова, повеяло ветерком перемен. 

Все дело в том, что МИД еще в самые тепличные времена (до 2020-го) лоббировал распространение практики безвиз на наземные переходы (действовали в отношении аэропорта Минск), но упирался в непреодолимые позиции силовых ведомств. 

И вот вдруг в самую суровую репрессивную пору и в условиях беспрецедентного противостояния с Западом старой либеральной идее дается зеленый ход. 

Впечатление о переменах еще более усилились, когда Минск стал дозированно отпускать политических заключенных, впервые подкрепив свои противоречивые сигналы Западу о заинтересованности в возобновлении диалога конкретными шагами в русле ожиданий.  

Чемпионат по перетягиванию Китая

Три месяца Рыженкова запомнились также пикировкой с Варшавой. 

Польше не удалось подключить Китай к давлению на Беларусь по части урегулирования миграционного кризиса на границе с ЕС и освобождения Почобута, хотя сама попытка заставила Минск понервничать. 

МИД выкрутился предложением диалога в адрес Польши по конфликтным вопросам и совместного изучения ситуации на границу, которое Варшава не сочла возможным принять. 

К слову, свежее предложение о перезагрузке отношений, адресованное Максимом Рыженковым Литве, уготована та же судьба. 

Стороны, а это Минск с одной стороны и Варшава и Вильнюс с другой, используют собственные СМИ для коммуникации друг с другом, но это разговор глухого с немым, больше ориентированный на свою внутреннюю аудиторию.

Потенциально сильным ходом в партии по перетягиванию Китая на свою сторону может стать анонсированная Рыженковым на ноябрь в Минске международная конференция по проблемам миграции. По словам министра, на нее пригласили широкий круг стран, включая западные. 

Хотя и без этого очевидно, на чьей стороне симпатии Китая. На политическом уровне Минск куда активнее работает с Пекином, чем Варшава и по-прежнему продает себя как окно возможностей в Европе. 

У Беларуси и Китая больше общих площадок для диалога (членство в ШОС и в перспективе в БРИКС) и позиции по международной проблематике практически созвучны. 

Объемы беларусско-китайской торговли значительно уступают товарообороту с Польшей, но по сферам сотрудничества перевес предположительно на беларусской стороне. Примером разнообразия сфер являются недавние совместных военные учения на территории Беларуси. Минск в принципе играет за китайскую команду в то время, как Варшава – это игрок основного китайского соперника.

За эти 90 дней китайское направление в деятельности нового министра было самым интенсивным, если судить по формальным признакам: Рыженков дважды побывал в Китае – в Пекине и в Гонконге. 

В целом на дальней дуге для Минска в политическом отношении все складывается благоприятно.

22-24 октября Беларусь примет участие в саммите БРИКС в Казани, который имеет все шансы продвинуть беларусскую заявку на вступление в этот клуб до статуса промежуточного членства (страны-партнера). Этот путь начат в прошлом году при Алейнике, но будет занесен в актив Рыженкова. 

В ряды БРИКС уже влились Саудовская Аравия, Иран, ОАЭ, Египет и Эфиопия. На членство претендует еще не менее 20 государств, поэтому предстоящий саммит потенциально может предоставить Минску хорошие возможности для двусторонних контактов на полях. Встречи Лукашенко с лидерами Китая, Индии, Бразилии, Ирана, Турции (тоже раздумывает о членстве) представляются наиболее вероятными, исходя из контактов Рыженкова с послами этих стран.

Еще из важного, чем был очевидно занят МИД в последние месяцы, можно назвать подготовку второй международной конференции по вопросам евразийской безопасности, которая должна пройти в Минске 31 октября – 1 ноября. Это мероприятие тянет на очередную попытку вернуть Минску статус международной переговорной площадки. И возможно зачетную.

По информации Рыженкова, в конференции подтвердили свое участие ряд министров стран Европейского союза. В прошлогодней от ЕС была лишь Венгрия. Если в этом году представительство западного мира действительно расширится, то вся затея с очередной нормализацией отношений с Западом, реализуемая Рыженковым, не является безнадежной.