Назначение Алейника произошло 13 декабря прошлого года после внезапной смерти Владимира Макея. Оно не было обычным и по другим причинам. Задачи, которые, как правило, сопровождают назначения чиновников такого уровня, в тот раз в кадр не попали. Лукашенко признался на камеру своего придворного оператора, что обсудил с Алейником накануне все нюансы его будущей деятельности на новом посту, обронив лишь, что «нелегко будет», что прозвучало атипично для того кабинета – как-то по-отечески что ли.

Сергей Алейник не был новым человеком для МИД, работает там с 1992 года и на момент своего назначения занимал кресло первого заместителя министра иностранных дел, совмещая этот высокий пост еще и с должностью посла при Святом Престоле и Мальтийском ордене. Такое совмещение беспрецедентно по крайней мере для Беларуси и еще может сыграть свою роль в будущем. 

Функция официального представителя в Ватикане и при Мальтийской ордене была закреплена за Алейником с 2009 года, когда он был еще постпредом при ООН в Женеве и, что любопытно, сохранялась за ним, независимо от его перемещений по дипломатическим кабинетам — и когда он впервые стал замминистра и затем, когда отправился послом в Лондон, и позднее, когда снова вернулся в МИД, заняв сперва пост зама, а затем и первого замминистра иностранных дел. 

Что также интересно, должность первого заместителя министра иностранных дел до сих пор вакантна. Своего «Алейника» у преемника Макея пока нет.

В этом контексте можно добавить и такой штрих к портрету всей этой истории: до того, как 2020 год смешал все кадровые расклады, Сергея Алейника прочили в министры. Считалось — и это не было слухом, что именно он станет его преемником, когда Владимир Макей уйдет на иной пост. Такова, насколько можно судить, была воля Макея при жизни, реализованная, правда, когда он ушел в иной мир.

Считал и продолжаю считать это назначение самым удачным из всех возможных кандидатур, которые могли приземлиться на этом посту. Сергей Алейник не совершит демократическую революцию в Беларуси или в МИД, переведя его на сторону народа, как это было принято говорить в 2020-м. Не было и нет оснований думать иначе. Лояльность и верность Алейника верховному главнокомандующему всея Беларуси не вызывает сомнений, подтверждается его публичными выступлениями, хотя они не показатель.

МИД — и проводник, и адвокат генеральной линии Лукашенко, и верный слуга его культа, но, во-первых, эту линию можно все же гнуть по-разному. Например, можно не доводить до маразма и не проявлять рвения и энтузиазма там, где отсутствует госзаказ или сама линия, а такое бывает чаще, чем принято думать.

Во-вторых, повседневная внешнеполитическая деятельность — это не только и может даже не столько про режим, но еще и про национальные интересы и всякие житейские ситуации, в которые попадают граждане за рубежом. Объективно, основное трудовое время дипломата — это вовсе не служение культу по крайней мере непосредственно, а продвижение экспорта, налаживание связей, вытягивание Беларуси из изоляции и так далее или визы-паспорта-справки, если говорить про консульскую «епархию».

Важно, чтобы маразм инициативно не крепчал и вот эта основная часть повседневного спектра функциональных обязанностей МИД осуществлялась максимально профессионально, потому что это в интересах государства и людей, независимо от режима. Хотя на руку режиму тоже, но последнее совсем необязательно. Для триумфа зла, как считал один британец из эпохи просвещения, достаточно, чтобы хорошие люди просто бездействовали. 

От режима зависит, будет ли весь профессиональный труд дипломатов, например, по части вытягивания из санкционного и изоляционного болота сизифов или нет. Ответ в нашем клиническом случае однозначный — будет, потому что таковы издержки системы, которую не то, чтобы давно пора переустановить, а и вовсе не стоило устанавливать.

Выход из тени Макея

Что же представляет из себя внешняя политика от нового главы МИД и каковы ее результаты по состоянию на июль 2023 года?

Основным вызовом для Сергея Алейника, как представляется, был выход из тени предшественника и обретение собственного аппаратного веса. У Владимира Макея в последнем не было дефицита. МИД формально подчиняется правительству, администрации, совбезу, но в реальности над Макеем был только Лукашенко. 

Сложно сказать наверняка, но если судить по тому, как часто Алейник мелькает на встречах у Лукашенко, дистанция между ними за время с момента назначения определенно сократилась.

Похоже на то, что и с выходом из тени Макея тоже не возникло сложностей, несмотря на преемственность магистрального внешнеполитического курса на поиск вариантов многовекторности, а с нею и точек опор для балансирования или для сбалансированности. Алейник, которого, наверное, можно считать и соавтором этого курса, «стелит» его иначе. Субъективно, он делает это с эмоциональной отстраненностью врача, в более обтекаемых и гладких формулировках, за которые несколько сложнее зацепиться и как будто прочитанных с листа, хотя шпаргалки в руках не видно.

От дипломатии требуется обеспечение безудержного роста экспорта и ведомство Алейника с этой задачей, насколько можно судить, справляется. По итогам недавнего отчета правительства у Лукашенко за 5 месяцев работы экономики премьер-министр Роман Головченко назвал экспорт рекордным за последние 10 лет. 

Внешнеторговая статистика нынче не публикуется, но отдельные цифры просачиваются в паблик через официальных лиц. Основную внешнюю торговлю Беларуси делает Россия и товарооборот с ней в январе-мае 2023 года вырос на 20% и это при том, что 2022 год в этом плане был рекордным. Такую информацию приводит посол в России Дмитрий Крутой, утверждая, что «доля недружественных стран в торговом обороте Беларуси, раньше доходившая до 40%, сейчас составляет всего 5%». 

Можно говорить о том, что происходит активная переориентация экспортных потоков Беларуси на СНГ (Россию) и Азию (Китай). Товарооборот с Китаем по итогам 2022 года достиг рекордных 5,8 млрд долларов. В текущем году рост продолжается. По данным таможенной статистики Китая, в первом квартале 2023 года экспорт из Беларуси в КНР увеличился на 55,8% до 696,3 млн долларов. Китайский импорт вырос почти в 2,2 раза до 1,4 млрд долларов.

В отношениях с Китаем за время министерства Алейника произошло знаковое событие, послужившее делу укрепления суверенитета Беларуси, по поводу которого в последние годы было принято сочинять похоронный марш. Тот факт, что Китай принял Лукашенко, занесенного экспертным мнением в марионетки Кремля, с государственным визитом позволяет осторожно рассчитывать на то, что в плане независимости Беларуси все-таки еще не все потеряно.

В этом смысле обращает на себя внимание и официальный визит Сергея Алейника в Россию. Особенный статус визита должен был подчеркнуть равноправие в беларусско-российских отношениях, а не подчиненность Минска Москве как все думают. На равных все равно не получилось, но сама попытка вполне зачетная. Кое в чем в программе своей поездки Алейник переплюнул своего предшественника — встретился с главами Совета Федерации и Госдумы, хотя до хозяина Кремля, как и Макей тоже не добрался.

Эффект Люцифера

В актив беларусской дипломатии можно занести и прорубание новых маршрутов доставки товаров в страны «дальней дуги» и, в частности, использование для этих целей международного транспортного коридора «Север-Юг», завязанного на Иран. Это приближает к решению проблемы торговли со странами Азии (Индия), Африки и Латинской Америки, которая возникла после того, как Беларусь деяниями режима лишилась доступа к портам Польши, Литвы и Латвии на Балтике и Украины на Черном море.

Алейник куда более серьезнее, чем Макей погрузился в развитие отношений с «дальней дугой», протаптывая пути в Африку и Азию своими ногами. 

Свой первый самостоятельный официальный визит за рубеж Сергей Алейник совершил в Кению. Он состоялся в апреле. В июне глава МИД Беларуси побывал в Экваториальной Гвинее, готовя почву под визит президента этой африканской страны в Беларусь, в итоге отложенный из-за проделок пригожинских «музыкантов». К этому следует добавить визит в Иран и Зимбабве вместе с Лукашенко, прием многочисленных официальных лиц из Зимбабве и Кении в Беларуси, встречу с министром иностранных дел Уганды в Москве.

Помимо всего этого Алейник совершил визит в Пакистан, принял в Минске министров иностранных дел Зимбабве, Никарагуа, Казахстана. На саммите Движения Неприсоединения в Баку, прошедшем на этой неделе, Алейник провел встречи с главами/заместителями глав внешнеполитических ведомств Азербайджана, Уганды, Катара, Турции, Ирана, Индии, Алжира, Кувейта, Венесуэлы, Кубы, Сирии, Палестины, Саудовской Аравии, ЮАР. 

Такая интенсивность международных встреч показывает, что МИД Беларуси стучится во все двери и использует любые возможности. Насколько результативно — другой вопрос, хотя если ориентироваться на внешнюю торговлю и дыры в изоляции, то результат очевиден.

Ведомству Алейника удалось прорубить венгерское окно в Европу. Пока не похоже, что режим собирается сесть на диету в плане репрессий, чтобы в него пролезть, но такая возможность физически существует. Февральский приезд в Минск главы МИД Венгрии, а затем апрельский визит в Будапешт министра иностранных дел Беларуси формально можно рассматривать как прорыв изоляции Европейского союза.

В актив дипломатии Алейника можно также занести выход в финал процесса оформления членства Беларуси в Шанхайской организации сотрудничества. Ожидается, что это произойдет в следующем году на саммите ШОС в Казахстане, а это все-таки быстро, если учесть, что официально процесс стартовал лишь в сентябре прошлого года в Самарканде.

В пассив попадает провал на выборах непостоянных членов Совета Безопасности ООН. Это была не первая попытка Минска оказаться за самым важным и главным в мире столом, но самая длительная и, казалось бы, беспроигрышная. Заявка была подана полтора десятка лет назад и вплоть до 2020 года успех считался гарантированным, но режим все испортил, а МИД нашел ему оправдание, переложив ответственность на Запад.

Такого рода усилия ведомства Алейника, направленные на отмывание режима — и своего и российского от злодеяний, и вся иная лапша, которую МИД Беларуси наматывает на зарубежные уши по долгу службы, идут, конечно же, в самый жирный минус, перекрывающий, по меньшей мере с точки зрения восприятия все плюсы. 

Сомневаюсь при этом, что среди действующих беларусских дипломатов статистически значим процент верующих в 80%, другие сказки Лукашенко или спецоперацию Путина. Дело опять же в системе, уцелевшей в 2020-м, частью которой является МИД. 

Автор Стэнфордского тюремного эксперимента Джордж Зимбардо утверждает (в «Эффекте Люцифера. Почему хорошие люди превращаются в злодеев»), что система — движущая сила, создающая ситуации, формирующие контекст поведения, влияющий на действия тех, кто в них попадает. По мнению Зимбардо и не только его, зло не является прерогативой извращенцев и деспотов, а вполне нормальных и обычных людей. В том числе на дипдолжностях. 

Порочность системы в Беларуси и ситуация, в которую режим поместил всех от мала до велика, разумеется, не оправдывают поступки дипломатов, клеймящих Запад, оправдывающих войну или отрицающих насилие и репрессии, но отчасти объясняют, почему они делают то, что делают.