Не так важен сон, как его толкование: Александр Лукашенко, как самый осведомленный о кремлевских делах политик, регулярно практикует толкование российских “сновидений”, то подсиживая Пескова, когда по просьбам журналистов рассказывает новости из Кремля, а то даже и самого Путина, когда решает российские проблемы как в случае с бунтом Пригожина. 

Поэтому неудивительно, что Александр Григорьевич предложил свою версию событий вокруг теракта в Подмосковье, хотя вроде как по своему вассально-марионеточному статусу должен был смиренно внять и продвигать российскую. 

Как известно, ответственность за теракт взяли на себя товарищи из ИГИЛа, но это мало что изменило. Россия все-равно настаивает на украинских следах и, конечно, найдет их там точно так же, как желающие обнаружить в теракте руку ФСБ или, наоборот, западных спецслужб несомненно обретут “доказательства “ своих версий. 

Как показывает исторический опыт, правда в таких случаях либо не вскрывается никогда, либо открывается к тому времени, когда до нее уже никому нет дела, кроме любопытных и историков.

Есть место международному сочувствию и скорби, но в общем и целов все, кто может и не может, не стесняются использовать теракт в своих целях. В регионе идет война, фронт противостояния России и Беларуси с Западом расширяется, в том числе по части используемых в нем средств борьбы.

Беларусские демсилы, относясь к тем, кто может мало, заподозрили в теракте российский след: увидели в нем тайный умысел Москвы расширить войну и вовлечь в нее в Беларусь, а также опасность того, что наша страна станет объектом террористических нападений. По причине принадлежности к российской сфере влияния. 

Все возможно. Однако на вероятность масштабирования войны и террористической угрозы на Беларусь теракт в Подмосковье вряд ли повлиял. 

Характер войны в Украине “Крокус” не меняет, но может использоваться Москвой для дальнейшего расчеловечивания противника в глазах внутрироссийской аудитории, чтобы поддерживать боевой тонус.

Террористическая угроза  со стороны ИГИЛа все же по-прежнему на порядок выше в странах Европейского союза, чем в Беларуси, с которой исламским боевикам просто не за что сводить счеты, а вот готовности к терактам, думается, больше в Беларуси, чем в ЕС. Количество террористов-экстремистов, выявленное беларусскими властями за последние 4 года, тут, разумеется, ни при чем.

Куда удачнее трагическими событиями в Подмосковье воспользовался Александр Лукашенко — не то, чтобы преднамеренно, скорее как обычно в таких случаях, когда в России происходит что-то из ряда вон, обнаруживающее вакуум или недоработки власти. 

Лукашенко был на связи с Путиным, когда развернулась охота на подозреваемых в теракте и о своем вкладе в нейтрализацию боевиков не смог умолчать. Сперва он рассказал об этом, принимая губернатора Омской области, а затем продолжил тему уже во время поездки в Ошмянский район. Там-то и было обнаружено неожиданное противоречие с тем, что ранее озвучил Путин. 

Напомню: по версии Лукашенко, террористы намеревались скрыться в Беларуси, но устрашились беларусских мер безопасности и повернули на российско-украинскую границу. По версии Путина, у подозреваемых в теракте было подготовлено окно для перехода границы с Украиной.

В принципе выходит, что каждый, пользуясь случаем, представил выгодную для себя версию, и я сомневаюсь, что разночтения станут поводом для Путина призвать к ответу Лукашенко. Одно ведь не исключает другого, потому что вариантов перехода границы у боевиков могло быть несколько. 

К тому же, как мне кажется, главное для Минска и Москвы состоит в том, что произошедшее в “Крокусе” – это пусть и ужасный, но теракт и таджикские “моджахеды”, а не российские революционеры и начало бунта, как водится, бессмысленного и беспощадного. А значит властям ни в Беларуси, ни в России ничего не угрожает.

Если видеть в версии Лукашенко открытое опровержение путинской, то напрашиваются два вывода: либо о потере Минском страха перед Москвой, что маловероятно, либо об автономии того, кого принято считать марионеткой Кремля, что ближе к действительности.

Любопытно, что во время откровений с журналистами под Оршей Лукашенко снова назвал ядерное оружие, размещенное в Беларуси, своим, отмежевавшись от контроля Москвы и не считаясь с тем, что оно российское и беларусским быть не может. Если, конечно, в РФ не случится ничего чрезвычайного.

В случае с “Крокусом” есть и другое свидетельство автономии Минска. Лукашенко, как водится при подобных терактах, выразил соболезнование и вслед за ним в той или иной форме это же сделала практически вся беларусская вертикаль, не скупясь на скорбь. Кто-то даже приспустил флаг. Однако настоящий траур в Беларуси по случаю “Крокуса” все-таки не объявлялся, несмотря на Союзное государство и жертвы теракта среди беларусов. 

И в этом тоже можно увидеть границы самостоятельности, отличающие от РФ, где траур был объявлен, и при желании прочитать сигнал, что Беларусь (еще) не Россия.

Однако примечательнее всего контраст с Россией, на котором Александр Григорьевич, извинившись, правда, за нескромность, сыграл свой любимый хит про самую миролюбивую и безопасную страну в мире, в которой все цветет и пахнет под его неусыпным контролем, включая безопасность. 

Надо признать, что в этот раз на фоне теракта в РФ, а еще и танка, стоявшего за спиной Лукашенко в момент общения с прессой в Оршанском районе, а также космического корабля с первой беларуской на борту, незаметно бороздившего космические просторы где-то сверху, все это прозвучало веско.

Конечно, можно по-разному оценивать роль Лукашенко в российских делах. Преувеличивать, как делает он сам и фанаты, или преуменьшать, как предпочитают в демсилах и его недруги в РФ, но факт остается фактом: во всех сложных ситуациях Путин контактирует с ним и не отказывается от помощи и совета. Их созвоны и многочасовые контакты с глазу на глаз, без свидетелей и лишних ушей слабо вяжутся с тезисом про Лукашенко как марионетку Путина при всей явной зависимости одного от другого. 

Похоже, что эта зависимость по какой-то причине приобрела характер взаимной. Очевидно также, что в результате отношения между ними имеют иной более сложный статус, чем вассальные. Иначе не объяснить, отчего Александру Григорьевичу позволяется противоречить Владимиру Владимировичу без всяких видимых последствий для карьеры.

Фото: Сергей Ведяшкин