Об этом я поговорила с политологом, директором Института политических исследований «Политическая сфера» Андреем Казакевичем; российским экономистом, доктором экономических наук Евгением Гонтмахером и проектным координатором по Беларуси Фонда имени Фридриха Эберта Валерией Клименко.

Встреча Путина и Байдена вызвала ажиотаж еще до того, как состоялась. Оба МИДа довольно резко заявили, что намерены отстаивать свои позиции, при этом считают налаживание двусторонних отношений важными.

Находимся ли мы в историческом моменте, когда лидеры России и США решают мировую политику и судьбу соседних стран?

Евгений Гонтмахер: нет, не находимся. Я не жду моментальных прорывов. Наверное, будут символические договоренности о возврате послов и увеличении численности посольств для того, чтобы обеспечить их нормальную работу. Видимо, дадут поручения дипломатам о проработке каких-то вопросов типа Сирии, Афганистана. И в целом, “надо больше общаться”.

Валерия Клименко: для полного понимания всей сути и важности встречи Путина и Байдена необходим контекст. Новый президент США Джо Байден едет в Европу для переговоров с лидерами НАТО и Евросоюза. 

Таким образом, с точки зрения США, череда саммитов станет хорошей возможностью восстановить отношения с европейскими лидерами (изрядно испорченные за время правления Трампа), синхронизировать позиции по основным вопросам международной повестки дня и заявить, что Запад снова выступает единым фронтом в противостоянии авторитарным государствам. И только после переговоров с союзниками последует встреча с президентом России Владимиром Путиным в Женеве 16 июня.

Второй важный момент: Байден назвал Китай главным стратегическим вызовом для США и их демократических союзников. Именно поэтому основная цель визита Байдена в Европу — это в первую очередь попытка противостоять растущему глобальному влиянию КНР. Россия, как главная угроза в Европе, имеет хоть и важное, но тем не менее второстепенное для американских властей значение.

Андрей Казакевич: нет, конечно. Отношение США и России важные для международных отношений, но все-таки они очень далеки от определения всей мировой политики и решения судеб соседних стран. В последние годы (особенно с украинского кризиса 2014 года) отношения Москвы и Вашингтона были не только конфликтами, но и неупорядоченными, не основанными на правилах. 

Думаю, в ходе саммита может быть начат процесс поиска правил и определения приемлемых «красных линий». Маловероятно, что отношения между странами нормализуются в ближайшее время, но они могут стать более упорядоченными и предсказуемыми, но отдельным проблемам могут быть найдены общие подходы.  

Есть двусторонняя повестка для обсуждения: киберугрозы со стороны России, вмешательство в выборы, Навальный, санкции, сокращение дипломатического представительства. Кроме этого, есть такие важные вопросы для России как контроль над вооружениями, Северный поток 2. По этим вопросам могут быть какое-то решения.

По другим проблемам мировой политики скорее можно ожидать обмена мнениями, начало диалога по выработки общих подходом либо каких-то правил взаимодействия. Вряд ли стоит ожидать по этим темам каких-то решений в полном смысле слова.  

Если стороны затронут вопросы Беларуси, в чем может заключаться потенциальная сделка? Стоит ли надеяться на то, что встреча президентов России и США будет решающей для ситуации в Беларуси?

Евгений Гонтмахер: не уверен, что эта встреча что-то даст для разрешения ситуации в Беларуси. В отличие от США у России нет варианта решения, кроме как продолжать, несмотря ни на что, поддерживать Лукашенко.

Валерия Клименко: после инцидента с самолетом Ryanair возникло опасение, что запланированный саммит двух лидеров может оказаться под угрозой. Президент Байден заговорил о новых санкциях в отношении Беларуси и осудил вынужденную посадку самолета, которая, по словам многих, не могла произойти без благословения России. 

Тем не менее у Москвы и Вашингтона сегодня накопился целый список двусторонних и международных проблем, которые не так-то просто оставить неразрешенными (изменение климата, пандемия COVID-19, урегулирование региональных конфликтов, противодействие киберпреступности и т.д.). 

Есть также вопрос о ядерном арсенале России, растущая часть которого не охвачена никаким соответствующим договором – это та сфера, где Россия на равных в диалоге с США. По словам лидеров, отношения Москвы и Вашингтона достигли «низшей точки за последние годы»,  поэтому цель встречи — ослабить напряженность и обеспечить предсказуемость с обеих сторон. 

Беларусь, несомненно, будет фигурировать в повестке дня, и это будет одна из тех тем (включая войну в Украине), по которой Байден, скорее всего, займет ту самую ожидаемую от него «жесткую» позицию.

Андрей Казакевич: нет, это практически исключено. Для заключения какого-то соглашения нужна предварительная проработка вопроса и, главное, выработка общих подходов к решению проблемы. Никаких признаков таких процессов не было последние месяцы. 

Даже признаков диалога России и США по беларусскому вопросу с сентября не наблюдалось. Думаю, в рамках встречи могут быть только озвучены позиции сторон по разрешению беларусского кризиса. Само по себе это важно, так как может активизировать роль России по деэскалации внутриполитической напряженности в Беларуси, а напряжения в регионе в целом. 

Также может быть более активное воздействие Кремля на А. Лукашенко с целью проведения политической реформы и освобождения политических заключенных в обмен на гарантии со стороны США, что они не будут ставить под вопрос российское влияние в Беларуси (при сохранении суверенитета и независимости).  

Но все это может быть только как один из последствий саммита, особенно если между сторонами продолжится определенных диалог по Беларуси. От самой встречи не стоит ждать каких-то решений. 

Какое реальное влияние Путин имеет на решение Лукашенко, например, на освобождение политзаключенных?

Евгений Гонтмахер: какие-то просьбы по смягчению ситуации, например, освобождению какого-то числа политзаключенных, видимо, к Лукашенко были. Не исключаю, что он это сделает – но ве всех и не самых значимых персон – для того, чтобы смягчить санкционную реакцию на ситуацию с самолетом. Но это только предположение. Лукашенко, судя по всему, перестает мыслить хоть как-то рационально, просчитывая возможные последствия. Поэтому на все более-менее разумные предложения Москвы он, как правило, отвечает неадекватно. 

Валерия Клименко: несмотря на очевидное усиление экономической зависимости Беларуси от России на фоне кризиса в отношениях с Западом, Россия в силу внутренних проблем и приближающихся парламентских выборов сегодня не имеет ни ресурса, ни откровенного желания заниматься внутренними делами соседа.

С тех пор, как с помощью усиления репрессий Лукашенко удалось удержать власть в стране, он вполне устраивает Кремль как хоть и токсичный, но все же более или менее предсказуемый партнер, который в ближайшее время не поменяет свою позицию в отношении России. 

Андрей Казакевич: Путин действительно, в настоящий момент, имеет решающее влияние на возможность освобождения политических заключенных. Совместное давление Запада и России не оставят А. Лукашенко никакого выбора. Мы не знаем примеров, когда бы власти Беларуси могли одновременно противостоять давлению с двух сторон, а в условиях внутриполитического кризиса это практически невозможно. 

Примером влияния Москвы может быть продвижения, несмотря на сопротивление властей, политической реформы. Возможно, визит А. Лукашенко в СИЗО в ноябре 2020 года также с этим связан.

Вопрос в том, будет ли у Кремля политическая воля, а главное политические стимулы к продвижению такого сценария. Особенно в ситуации, когда А. Лукашенко будет сопротивляется и затягивать ситуацию.

Кроме этого, многое зависит от того, какие политические заключенные имеются в виду. Освобождение обычных политических заключенных, не имеющих известности и политического веса, может быть проведено достаточно легко и быстро.

Освобождение заключенных, имеющих популярность и представляющих политическую угрозу является более сложным и власти будут этого избегать. Как минимум это займет время.  

Фото: Time